* * *

Царит светило в небесах –
Источник жизни, символ Бога...
Но в глубине таится страх:
«Ведь времени не так уж много».

Из сферы белого огня
Сквозит глазницами в оконца,
Взирает чёрный череп Солнца:
«Вы все узнаете меня».

И отражения лица
Ребёнок в зеркале боится,
Додумав, что скрывают лица
В себе до самого конца.

* * *

Я умру… Кану в бездну, лишённую звёзд.

В темноте растворятся остатки рассудка.
Это больно и жутко, но ужас не выдавит слёз,
Потому что Ничто не оставит для них промежутка.

…А пока вся подушка мокра. Мне пять лет.
Мне теперь не поможет никто в целом свете.
Только страшным усилием может пробиться на свет
Получивший визитную карточку смерти.

Мне, наверно, не смочь. Я уже навсегда заражён.
Жизнь отравлена памятью о неизбежном.
Пустота оказалась тяжёлым моим багажом,
И усмешка над мифом о детстве,

«таком безмятежном».

* * *

В мир приходят люди,
Чтобы удивляться:
Для чего пришлось им
В мире оказаться?

Почему дороги
Избегают бега?
Бьет волна тревоги
В скорлупу ковчега?

Лоб ломают люди,
В поиске решенья –
От чего же будет
Мира улучшенье?

Позабыв про бритву,
Выглядят как мощи.
Но, оставив битву,
Заживут попроще.

В мир приходят люди
Чтобы наслаждаться,
Ночью под луною
В лодке покататься,

Облако погладить,
Покормить котёнка.
Посадить рябину
И зачать ребёнка.

Чтобы дом построить,
Песню спеть и гикнуть.
В мир приходят люди,  
Чтобы в нем погибнуть.

...А еще поверить:
Есть миры другие.
Но не торопитесь,
Люди дорогие...

* * *

А. Рыбникову

В советском фильме непростом
Особый невский свет,
Семидесятых вязкий сон,
И атеизма след.

Артисты маются, грустны,
По вымыслу скользя,
Но им не выдумать весны,
И цель найти нельзя.

Но вот – плывет, лаская слух,
Поверх людских мерил
Мелодия… И добрый дух
Героев примирил.

Капелью ударяет в жесть
Воды апрельский ток…
Смотрите, музыка же есть,
А значит, есть и Бог!

…Но наяву – сожми скрижаль,
А в пальцах ни рожна…
И музыка – как это жаль –
Не всякий раз слышна.

* * *

«Что делать?» – вечно дыбился вопрос,
А мудрецов команда всё редела...
Не получив ответа, он подрос
И стал звучать: «А что такое «делать»?

В дальнейшем, разрешенья не найдя,
Он в каждого заглядывал несмело –
Прощально с «я» себя соединя,
Легко шептал «А мне какое дело?»

* * *

Заграница

Показал нам желанный берег влажный
Как язык, телевизор, и смеётся.
Почему? – да теперь уже не важно,
ПээМЖэ поменять не удаётся.

Но бывает, что всё-таки приятно
В языках ощутить себя невеждой.
Иноземцы поют о непонятном.
В этом есть хоть какая-то надежда.

* * *

Трещина

Проехал многотонный грузовик.
Оконное стекло переживало
Его натугу, сдерживая крик.
Звезда внезапно брызнувшего жала
Прожгла поверхность. Воздух не спеша
Не то вошёл, не то наружу вышел.
И стало слышно: догрызают мыши
За тумбочкой кусок карандаша.

* * *

Война

Пачка календариков в руке,
Год один, но разные картинки.
А на продавце, на старике
Стоптанные, рваные ботинки.
Мы бы не ударились о дно,
Мы б решили, как уйти от бойни –
Было бы под цифрою одной
Столько лет у времени в обойме...

1993

* * *

На середине

Ты говорил, что этот мост
Напоминает скорпиона,
Задравшего железный хвост
Над головой определённо.

Что вовсе и не средство он,
Не промежуток для хождений,
А цель и цезарь без погон,
И аппарат освобождений.

Ты говорил, какая даль
Средине перпендикулярна!
Когда солдат глотает сталь,
Комком сжимается казарма,

Когда срывает парашют
Со строп потрёпанные туши,
Колпак сворачивает шут,
Открыв краснеющие уши.

Ты все болтал, а тишина
Ежемгновенно обновлялась,
А грандиозная стена
К другой придвинуться пыталась.

Но так же были далеки
Карнизы вечного каньона,
Неуловим язык реки
Как аромат одеколона.

Мы закрутились. А идти
Куда – туда или обратно?
Нам и смешно среди пути,
И холодно, и непонятно,

Как удержать сумела врозь
Два берега стальная лопасть?
И пропасти покинув ось,
Пересечём ли эту пропасть?

1991

* * *

Память

Жил один человек, с ним случилась беда,
И об этом мечтал он забыть навсегда.
Постоянно верёвку искали глаза,
Но нельзя, говорил он, и было нельзя…

Как-то солнечным утром шагнув за порог,
Он пытался подумать… Но вспомнить не смог.
И от счастья тогда человек просиял,
И до ночи смеялся, других веселя.
…Он летал над полями распахнутых роз,
Чуя живопись радуг и графику гроз,
Осязая всей кожей сверкание лиц,
За улыбки считая порхающих птиц…

Размышляя о жизни великом добре,
Он по городу как-то бродил в октябре.
Видит – площадь… И люди… В руках огоньки.
В основном это женщины и старики.
Перед ними огромный мужчина стоял.
Мокрых щёк от присутствующих не тая
И тряся головою кудрявою, он
«Никогда не забудем» басил в мегафон.
Человека пронзила стальная змея.
Задохнувшись, он выдавил: «это же я».

Выпал снег, но на нем не оставив следа,
Человек в переулке исчез навсегда.
Лишь мальчишка один разглядел хорошо,
Что в открывшийся храм наш знакомый зашёл.
Сзади сильно запачкано было пальто…
Как он вышел из храма, не видел никто.

* * *

Самоубийца

Взял крематорий под своды свои генерала.
Запах метро говорил о далёком пути.
Только теперь, заступив за узоры портала,
Понял, что следом никто не намерен идти.

Ленты и лавры сползают по телу рыданья.
Смутный упрёк оформляет угрюмая рать:
Всё в этом мире имеет своё оправданье,
Если находит умение не умирать.

* * *

На заплёванном пароходе
День на уровне глаз проходит.
Жизнь проходит, и всякий видит:
Ничего из меня не выйдет.

Но каких-то два века через
Черноокий отроют череп.
Где я сам – не видно, не слышно…
Верно что-то все-таки вышло?

* * *

Неужели Ангел?

– Смотри, кто это?.. Неужели Ангел?..
О Боже мой, о слава Богу, Ангел!
Тебя мы очень, очень долго ждали!
По правде говоря, и ждать устали.
А... Что-то мы почувствовать должны?
Ну ладно, тише! Говори скорей!
– Я послан вам сказать. Готовы будьте!
– Готовы будьте?.. А к чему готовы?..
Нельзя ли это лучше объяснить?
Приблизит ли готовность эта день,
Который так давно нам обещали?
Когда конец назойливому звуку,
И всё такое, знаешь лучше нас?!
– Но до чего же вы нетерпеливы!
– Однако... Тыщи лет уже прошли,
А говорят, что мы нетерпеливы...
Да точно ли, скажи, ты Ангел Светел?
Быть может, нам тебя прибить поленом?
Или пронзить осиновым колом?
– Решает это каждый для себя.
Я принципа свободы не нарушу.
– Разжалобить хотя бы попытайся,
И притворись, что смертен, как и мы.
Вот если б ты явился нам как нищий,
Могли бы плюнуть, даже и ударить,
И, что всегда приятно, пожалеть.
К подобному сочувствие проявим,
А как тебе сочувствовать, скажи?
Что ты стоишь, ведь мы тебя не бьём?
– Всё это было... Или вы забыли?..
– Что делать... Стали чаще забывать...
– Простите. Я сейчас такой, как есть...
Что если вам попробовать поплакать?
– О да! Какая свежая идея!
Какой оригинальный ход конём!
...Мы плакали, но плакать мы устали.
Блаженство со слезами наступает,
Со всем согласен и прощенья просишь,
И Господа за всё благодаришь.
И любишь, и сочувствуешь, и веришь.
Но вот – глядишь – и маятник качнулся,
И ты опять с улыбкой обречённой
Сползаешь и сползаешь в суету.
А там опять начнётся охлажденье,
Ожесточенье, как ещё назвать
Всю мерзость механических реакций,
И – гадство – снова торжества страстей!
Наелось сердце и себя забыло,
Препоручив уму памятованье.
Но чаще затмевается и ум,
Всё меньше веря спискам откровений...
Мы слишком слабы... Господи, прости...
(Плачут)
Мы поняли тебя. Спасибо, Ангел!
– Создатель повелел у вас спросить,
Чего бы вы действительно желали?
– Спасибо, Ангел, ничего не надо...
Ну, или малость самую всего...
Пожалуй и не малость... Говорить?..
О Господи, дай всем вовеки жить
И всем достигнуть райского блаженства!
Спасения для близких и родных!
Каких родных!.. Для каждого, кто только
Земным путем хотя бы раз прошёл!
А может ещё только собирался...
Прости нас всех, ведь если хоть один,
Хотя б одна окажется вне круга,
Как сможем это мы себе простить?!..
...Да и Тебе... – Погромче, не расслышал.
– Да и Ему как это мы простим?..
Зачем тогда вообще всё было нужно
Из Хаоса наружу доставать?
...Спасенье всех, одной большой Души –
Да, главное, но ведь не только это...
...Чтоб смысл свой явленья обрели,
Которые загадочны и тёмны
Для нашего ослабленного зренья.
Да и не в нашем зрении тут дело.
Чтоб каждый феномен нашел себя,
Свой ноумен, свое предназначенье,
Свой идеал, небесный прототип...
А впрочем, нет... Нет... Путаются мысли...
– Передохните. Стоит ли спешить?
– Опять ты это... «Стоит ли спешить»...
Тебе спешить, как думаешь, не стоит
Моленья наши Богу вознести
За миллионы, что сейчас страдают,
Страдали, да и будут впредь страдать?
Иль мало толку в этакой отправке?..
Ну ладно, извини, мы отвлеклись...
На чем же это мы остановились?
...Есть некоторые явленья жизни –
Им смысла невозможно обрести.
Пускай они бессмыслицей пребудут
По истеченьи мыслимых времён!
Убийство близких, ложь, педофилия...
Назвать легко, но тошно говорить.
Как будто бы ты сам того не знаешь?
– Тогда вам нужно Господа молить,
Чтоб он устроил бывшее небывшим.
– Да... Безусловно, будет чем заняться...
Надеемся на помощь мы твою.
– Ну, ладно... Я подумаю над этим.
– Молись, молись, и мы всегда с тобою.
И, если не добьемся своего,
То, Ангел, помоги устроить так,
Чтоб нас вовеки не существовало,
Ни в прошлом, и нигде, и никогда,
Во всех углах – творенья, не творенья,
От нас бы не осталось и следа.
Нам быть тогда – убийственная мука...
– Так это преисподнею зовётся...
– Что? Мука? Или несуществованье?..
Довёл ты нас до белого каленья!
Не в этом ли и промысел Творца,
Чтоб планомерно доводить до края?!
Мы – грешники, а с Ним-то все в порядке?!
Да есть ли Он?!
(Ангел исчезает)
Ну вот... Опять одни мы...

* * *

До сих пор мы живы
Оттого, что лживы.

Были бы правдивы –
Пять шагов до дыбы.
Были бы честны мы –
В яму с очистными.
Перед небом святы –
В тот же час распяты,
Гусеницей смяты
И отсюда взяты.

Но мы слабы, Боже,
Всё одно и то же:
Словно псы паршивы,
Радуемся – живы!

* * *

Прошу, не говорите мне того,
Что я другим передавать не вправе.
Нельзя, кормя своих овец травой,
Соседских к сорной отводить отраве.

Быть не хочу невольным подлецом,
Когда молчанье обернётся ложью
И тайны изуродуют лицо,
Забившись паразитами под кожу.

* * *

Порой дурак дурака
Завидит издалека.
Поближе дурак подходит,
И умным его находит.
Берёт за полы халата,
Ему говорит в тиши:
«Всегда твоего таланта
Поклонником был большим».
В секунду рукопожатья
Его откровенье жжёт.
«Ты гений» он шепчет жадно,
И в этот момент не лжёт.
«Ну ладно, пока-пока»,
И тает тень дурака.

* * *

Отшельник

Приветливого моря переливы,
Где розовые сосны дышат сладко,
И виноград, и дивные оливы –
Зачем я вас покинул, в чем разгадка?

Не потому, что ледяного склона
Оттенки мною более любимы –
Там, где природа к людям благосклонна,
Они к собратьям часто нетерпимы.

Когда страстей клокочущая сумма
С их лиц привета сбросила приметы,
Я много сил потратил, чтоб не думать
О колющих и режущих предметах.

* * *

Форос

Где природы много,
Человеку криво,
Там одна дорога –
Южный берег Крыма.

Ею шли евреи,
Греки и армяне –
Чем они древнее,
Тем они румяней.

Ветерок хороший –
Вдруг холодный, резкий.
Что забыл Волошин,
Помнит Богаевский.

В небесах далёких
Разлучились звезды,
От земли, от лёгких
Отрезая воздух.

Лодки утонули,
Не доплыв до буя…
Только ль потому ли,
Что теперь живу я?

Поколеньям сосен
Счёт ведёт Станкевич.
Ветка пишет восемь,
Корень гнётся девять –

В чешуе как ящер,
Древний знак вопроса
Под крестом, блестящим
На скале Фороса.

Хвоя так жестока,
Грудь пронзили перья…
Оттого ли только,
Что живу теперь я?

Льёт цикады горло
Музыку безумья.
По тропинке горной
Горе унесу я.

Там, где море мерно
Моет кедрам лапы,
Больше мне, наверно,
Не суметь заплакать.

2011

* * *

По-видимому – ровная дорога:
Вот так вот взять да и поверить в Бога.

Но слишком часто у зеркальной двери
Казалось мне, что Бог в меня не верит.

Наверное, и вы от боли выли
Когда под ледяным напором были
Любви и веры сорваны одежды,
И облетали ниточки надежды.

Но ветер стих, и жизнь покамест длится.
Что есть она – как в этом убедиться?
Скажи, Ты хочешь всех спасти, о Боже?
А может быть..? А может быть..? А может..?

* * *

Я живу, пока я умираю.
Смерти продолжение и есть
С оборотной стороны, я знаю,
Жизнью отправляемая весть.

Крут удар, но вышло мало крови.
Чашу ртути поднеси ко рту.
Пустяки. Я рад любой любови,
Если боль приходит на свету,

И глаза счастливые моргают,
И сердца благословят врагов,
В яблочко удачно попадают
Капли в тире дождевых кругов.

* * *

Не торопитесь врага порубить на консервы.

Легкий пример на отличие духа от тела:
Если смешаем все краски – получится серый,
Если смешаем цвета, то получится белый.

Так не мешайте – получите вашу победу
С ветром, упившимся всеми лугами Вселенной.
Плача под маской зимы, природа становится летом.
Сняв черепа словно шлемы, воины скачут по свету.